Ситуацию на АЭС «Фукусима-Дайичи» в Японии в сравнении с Чернобыльской аварией прокомментировал начальник лаборатории проблем Чернобыля РНЦ «Курчатовский институт» Александр Боровой: «Там произошел серьезный инцидент, который называется аварией с потерей теплоносителя. Все пытаются сравнить ее с Чернобыльской АЭС, но чернобыльская авария совершенно другого типа и последствия были совсем другими. Ближе всего ситуация с японской АЭС будет к произошедшему на американской АЭС «Тримайл Айленд» — там практически вся радиоактивность осталась внутри, правда пришлось очень много работать, чтобы извлечь радиоактивные материалы, но это не сопровождалось ни человеческими жертвами, ни облучением, хотя жители, в панике покидающие этот город и создали очень много автомобильных аварий.

Что касается Японии, то при самом плохом развитии ситуации, если они не смогут охладить реактор и он будет продолжать нагреваться за счет остаточного тепла, то, конечно, там могут быть неприятности, которые могут быть связаны с расплавлением активной зоны, и это может быть достаточно серьезной проблемой. Я не думаю, что это хоть как-то сравнимо с чернобыльскими событиями, при которых взорвался сам реактор, были разрушены все барьеры безопасности и был достаточно большой выброс радиоактивности. Сейчас все топливо осталось в реакторе.

Конечно, Япония — очень рискованная страна с точки зрения природных катаклизмов. Но я думаю, что эта авария практически ничто по сравнению с тем, что сделало само цунами и землетрясение. Конечно, нужно следить, конечно, нужно мониторить, и все наши организации этим занимаются, кстати, в той же Японии нет такой системы как у нас. У нас даже в интернете можно посмотреть, проверить, какой сейчас радиационный фон.

Этот реактор, с которым случилась авария в Японии — он сам старенький — он прослужил уже 40 лет. И, конечно, это старенькие реакторы, в них нет ловушки зоны расплава, какая есть в современных, что и создает основную проблему. Самое важное, что японское население не будет сильно задето, а наше население вообще ничего не почувствует».

Своей точкой зрения на возможности предотвращения подобных инцидентов поделился Владимир Кузнецов, ведущий научный сотрудник Экологического центра Института истории естествознания и техники РАН, доктор технических наук, член Общественного совета Госкорпорации «Росатом»: «В Японии пострадали реакторы первого поколения. Во многом эти реакторные установки не соответствуют современным представлениям по безопасности в атомной энергетике. Авария на АЭС «Фукусима» показывает всему миру, что сейчас необходимо решать вопрос о выводе из эксплуатации таких реакторов, то есть менять их на новые. Россия по результатам аварии на Чернобыльской АЭС провела работы по модернизации подобных реакторов, а где этого было сделать нельзя, реакторы остановлены и ведутся работы по выводу из эксплуатации — например, на Белоярской и Ново-Воронежской АЭС.

По всему миру повсеместно ведутся работы по продлению сроков эксплуатации энергоблоков АЭС, но бесконечным продлением заниматься нельзя, потому что, во-первых, есть фактор старения материалов, а во-вторых, невозможно на старые реакторы поставить новые системы безопасности. Сейчас это урок всему миру — надо оперативно заменять старые мощности, реакторы первого поколения. Именно по этому пути идет Россия, строя новые АЭС взамен остановленных. На современных АЭС возможность инцидентов, подобных случившемся в Японии, практически исключена».

С ним согласен и Рубен Топчиян, заместитель генерального директора и директор по проектированию ОАО «Атомэнергопроект». Он отмечает, что реакторы на АЭС «Фукусима-Дайичи» старше чернобыльских: «Когда мы продлевали срок эксплуатации станций – с 1998 по 2002 год — видели на станциях очень много систем безопасности, связанных с тем процессом, который произошел в Японии. У нас на АЭС есть несколько систем, которые включаются одна за другой в случае возникновения ситуации блэк-аута, полностью исключая возможность такого развития событий, как в Японии. При продлении сроков эксплуатации мы исходим из ресурса оборудования, получаем подтверждение конструкторов, которые говорят, сколько времени они могут гарантировать безопасность сверх проекта. То есть любое продление – это итог масштабной работы массы специалистов.

В Японии сейчас не то событие, которое может их заставить отказаться от использования атомной энергии. Кроме того, в случае отказа страна полностью будет зависеть от импорта энергоресурсов. А по тем данным, что есть в СМИ, реактор находится под контролем – сохранились все необходимые для его дальнейшей работы системы. Никакой катастрофы не произошло».

В свете произошедшего в Японии неизбежно возникают вопросы о технической готовности к природным катаклизмам российских АЭС. Дмитрий Шкителев, главный инженер ОАО «НИАЭП», считает, что у россиян нет поводов для беспокойства. «Что касается наших АЭС, то могу сказать, что все проекты АЭС, которые строятся, учитывают уровень сейсмического воздействия там, где станция располагается. Первое мероприятие — еще на стадии выбора площадки. Наши станции находятся в зонах низкой сейсмоопасности. В европейской части на великорусской плите, которая считается устойчивым массивом, где не происходят землетрясения или происходят, но интенсивностью не больше 5-6 баллов. Там, где располагается атомная станция, на самой АЭС проводятся мероприятия по учету сейсмических воздействий. А именно: когда считают строительные конструкции, учитывают уровень сейсмичности максимального расчетного землетрясения, так называемого МРЗ, которое может произойти с вероятностью 1 раз в 10 тысяч лет.

Второе — все трубопроводы, все оборудование проектируется с расчетом гипотетического сейсмического воздействия. На самом оборудовании предусмотрены гидроамортизаторы. Это все предусмотрено для того, чтобы исключить негативное воздействие землетрясения. В новых проектах, так называемых АЭС-2006, или в проектах ВВЭР предусматриваются дополнительные мероприятия на случай гипотетического разрушения — это ловушка расплавленного топлива. То есть, если каким-то образом потеряется система отвода тепла от активной зоны и если активная зона расплавится и если эта активная проплавит корпус реактора и выйдет из корпуса реактора, то она попадает в конструкцию, которая называется «ловушка расплавленного топлива». В ней топливо растечется на такие маленькие кусочки, что самоподдерживающаяся ядерная реакция просто не произойдет. Это три основных вещи, которые у нас есть. Кроме того, для того, чтобы успокоить людей, которые живут поблизости, от АЭС, у нас на всех станциях предусмотрена система АСКРО — автоматическая система контроля радиационной обстановки. То есть, независимые системы, которые фиксируют радиационную обстановку вокруг радиационно опасных объектов, то есть в режиме реального времени она высвечивает показания радиационной обстановки. Поэтому, если что-то происходит, то по показаниям этих приборов всегда можно определить, что происходит.

Можно сказать, еще и про то, что все наши новые ядерные реакторы, в отличие от Чернобыльской АЭС оборудованы герметичной оболочкой. Если что-то происходит и что-то выходит из первого контура, то существует такой саркофаг, внутри которого остается вся радиоактивность, и исключает возможность выхода радиоактивности за его пределы и воздействия на природу и население» — отмечает Дмитрий Шкителев.

Добавим, что 14 марта, для оказания консультативной помощи японским атомщикам и оперативного получения данных о развитии событий на АЭС в Токио в Японию вылетели первый заместитель генерального директора ОАО «Концерн Росэнергоатом» Владимир Асмолов и заместитель директора Института проблем безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук Валерий Стрижов.